ЭКСТРИМ Пожалуйста, вот мое резюме. Я могу то, третье и десятое. Но если по правде... профессионально я умею только мечтать.
На базар жизни я вынесла множество этого воздушного товара.
Посмотрите, это я стою в сиреневом, в руках у меня... потрогайте, это облатки из небесного теста.
Хотите попробовать?
Не проходите мимо.
*
Мне нужна работа.
Я достала талмуд с номерами редакций, звоню и воркую: вот, я такая прелесть, не хотите напечатать мой рассказ?
Хотят. Не хотят.
Выслушиваю автоответчик. В двадцатый раз повторяю: - Добрый день! Меня зовут Алиса. Если вы печатаете рассказы, то у меня есть...
Врывается мужской голос и прямо - таки просовывает палец через телефонную трубку и начинает меня щупать:
- Рассказ должен быть экстремальным! У вас экстремальный рассказ? Есть там чемодан с миллионом долларов?
Хочу сказать: - Дался тебе, родной, этот чемодан. Этими чемоданами и так нашпигована вся бульварщина.
Но мне нужна работа и я говорю:
- Чемодана, к сожалению, нет, но рассказ совершенно экстремальный. ( И что бы это значило? ) В нем есть разливанное море чувственности и влечений.
- Прочитайте один абзац, я оценю.
... Экстремальный абзац... Вот! Читаю.
" Хочу быть животным, бездумным животным. Гладкошерстной пантерой с лоснящейся черной шкурой в брачный период, сытой и грациозной. Хочу резвиться с собратом при полной луне".
- А какая вы из себя?
Такого вопроса я не ожидала, но машинально приняв защитную позу без запинки отвечаю:
- Красавица.
- Да?! Ну, опишите себя.
Люди! Живите долго и не умирайте от скромности!
Я говорю: - У меня красивые глаза, прекрасные волосы, стройные ноги...
- Да?! - вся пятерня вылезла из трубки, стала по мне шарить - А какого вы типа?
Вопросец! Хочется сказать: - Типа царицы Савской, корона где-то завалялась.
А ручища уже залезла мне под одежду и идет по всем кругам ада:
- Вы ведь знаете, у нас мужской журнал. Хорошо будет вместе с рассказом напечатать фотографию автора... У вас длинные ногти? Сделаем накладные и будете как пантера. У вас фитнес фигура? Какая у вас талия? А объем бедер? А грудь? Ну, какой она формы? Что значит, обыкновенная?
И я уже готова смутиться.
Но нет! Я сберегу свой румянец!
И вот... мы движемся, ускоряя темп, в такт, и я чувствую трудовые мозоли сантехника у себя на ягодицах. Будто мы в лифте и надо успеть, пока дверь откроется.
И, святые угодники! Сама не знаю, как это могло со мной случиться!
- Приносите ваш рассказ. Мне понравилось про пантеру.
Кладу трубку и чувствую: стала липкой.
Коплю злость.
Принимаю вызов.
2
Перед зеркалом женщина надевает черные чулки, как латы, короткую юбку, как кольчугу, распускает волосы, как шлем, громоздится на каблуки, как на коня. И вот, она во всеоружии.
Жанна Д' Арк.
У каждого своя война.
*
Звоню и говорю на автоответчик: - Это Алиса! Здравствуйте! Я могу сегодня принести свой рассказ, если вы потрудитесь взять трубку...
Врезается вибрирующий в нетерпении мужской голос: - Приезжайте на станцию " Южная" и позвоните оттуда.
- Хорошо.
Опять теряюсь.
Однако сажусь в метро и меня несет на " Южную".
*
В общем и целом я признаю биологическое превосходство мужских особей над женскими. Я даже сожалею, что, надумав родиться, выбрала пол впопыхах. Но у нас, баб, есть кое-что в арсенале.
Мы многолики.
Иногда мы несем себя как хризантему на тонком стебельке, а иногда... Мы набираем в легкие воздух, мы расправляем плечи, и взгляд исподлобья рассечет чью-нибудь мужскую плоть. Мы тверды и обоюдоостры, как холодное оружие.
Война между полами лишь иногда перерастает в танец.
А часто все начинается из-за какой-нибудь ерунды: какого-то принца где-то пристрелили.
*
На телефонной карточке у меня осталось семь единиц.
Выхожу в подземный переход и направляюсь к автоматам. Звоню. Занято.
Рядом круглолицый амбал с двухдневной щетиной и румянцем во всю щеку, чувствуется, мучаясь от утраты координации движения, обиженно говорит продавщице лотерейных билетов:
- Ты зачем меня обманула, а? Зачем? Тут восьмерка не набирается!
- Отойдите, молодой человек! Вы меня загораживаете! - продавщица машет на него рукой.
- Ах ты, стерва! Я так устрою, духу тут твоего не будет!
- Иди и устраивай, что хочешь! А ну, иди отсюда!
Пьяного мучает размытость окружающего мира. Поэтому и хочется схватить что-нибудь да и треснуть, чтобы хоть как-то уцепиться за реальность.
Парень угрожающе нависает над продавщицей, и тут я, новая реинкарнация матери Терезы, вступаюсь и говорю строгим, как у учительницы начальных классов, голосом:
- Как вам не стыдно так говорить с женщиной! Вы ведь мужчина в конце концов!
Парень глядит на меня и в мутном взоре проступает свет.
- Вот вы хорошая девушка! А что она меня обманывает?
- Она не обманывает, она не знала! И все равно, как можно так разговаривать?
Набираю номер. Занято.
Продавщица уже забыта. Парень переключился на меня. Протягивает телефонный жетончик:
- Вот! Возьмите.
- Мне не надо.
Набираю дальше. Занято.
- Меня друг бросил. И не приезжает за мной. Знаешь "Лукойл"? Он там директор. А вот четыре года не виделись, и он меня забыл.
Смотрю на широкое добродушное лицо и сдуру улыбаюсь.
- Потому что ты пьяный. Поди домой и выспись.
Набираю номер.
У парня глаза светятся: - Может, ты моя судьба? Я вот тут тебя встретил. А ты симпатичная!
Разглядывает. В пьяном качании наклоняет близко голову.
Занято. Резко выдираю карту. Задеваю парня за нос.
Хватается за кончик носа, говорит: - Ты зачем меня по носу бьешь?
- Потому что отодвинь нос!
- А куда я его отодвину?
Продавщица лотерейных билетов сочувственно на меня глядит.
Пьяный преданный взор умоляюще следит за мной:
Звоню, занято. Звоню десять, пятнадцать минут - занято.
- Я до дому не дойду! Пошли со мной!
Из меня постепенно вытекает доброта.
Вот ее осталось уже совсем чуть-чуть. Звоню. Занято!
Ноги на каблуках начинают ныть.
И я рявкаю: - Уйди, Христа ради! Я звоню по работе!
- Куда я без тебя уйду? Пошли со мной!
Опять звоню. Занято. Двадцать минут занято!
Дергаюсь. Хожу взад вперед.
Парень ходит за мной хвостом.
- Ты должна меня выслушать! Пошли со мной!
Делаю злое - злое лицо и говорю голосом надзирательницы концлагеря:
- Послушай! Если ты сейчас же не отвалишь, я сдам тебя милиции!
Брови а разлет, в глазах - лед.
Парень смущается.
- Я тебе свой паспорт покажу. Вот! - Показывает. - Я из знаменитых. Евстигнеев Юрий.
- Замечательно. А теперь уходи.
Звоню. Занято!
- Запиши мой телефон.
- Если запишу, уйдешь?
- Уйду.
Пишу. 590-99-67.
Отходит. Смотрит издали. Как ребенок, которого поставили в угол. А ведь здоровый амбал!
Смешно. Но мне уже не до смеха. Опять занято!
Продавщица спрашивает: - Он у вас денег просил?
*
Мелькание прохожих, гудки, Евстигнеев Юра, ноги ноют, полчаса стою в переходе! Схожу с ума!
И... не занято!
Говорю на автоответчик: - Это Алиса! Я звоню с " Южной". - В голосе совершенная покорность.
Берут трубку. Узнаваемый натиск.
- Идите к первому вагону. Выход направо. Стойте там. Через пятнадцать минут подойду.
- А как я вас узнаю?
- А как вы выглядите?
- Короткая зеленая юбка и пиджак, чулки черные... У меня пакет в руке!
- Ждите!
Чуть легче. Иду к правому выходу со стороны первого вагона.
Стою. Курю. Ем яблоко.
Кажется, проходит час.
Превращаюсь в местную достопримечательность. Машины притормаживают; в пять дня девушка у обочины. Пытаются договориться.
Отвожу взгляд. ( А еще говорят, русские мужики не темпераментные.)
Подходит милиционер, просит документы. Уходит. Останавливается машина. Сидят двое. Глазеют. Один говорит: - Девушка, у вас очень красивые ноги.
Благослови тебя Господь на добром слове!
- Спасибо, - говорю.
Стою целую вечность.
Из машины выходит щуплый мужик с хитрыми татарскими глазами, проходит мимо и говорит:
- Давайте я вас подвезу, куда хотите, бескорыстно.
Говорю: - Нет.
Кажется, уже вечереет.
Мужичок ходит кругами.
*
Охватывает бешенство. Я хочу видеть этого ... !
Иду в переход звонить. Ноги сопротивляются нести тело.
На телефонной карточке - две единицы.
- Это Алиса! Я вас час жду...
- Да? А где вы? Мы вас не нашли!
- Я стою...
- Не уходите, стойте у автоматов... Какая на улице погода?
- Восхитительная! - Великий и могучий рвется наружу.
- Как вы думаете, что надеть?
- Вы что, голый?
- Ждите! Буду через минуту!
Я все пыталась уцепить - что, что, что? На что похож этот голос? И вот, кажется, нашла - голос Приапа. Приапический голос. Можно так сказать?
*
Не могу уйти.
Подходит хитроглазый мужик.
- Что вы тут все стоите? Лучше пойдемте куда-нибудь. Поиграем в бильярд. Меня Виталий зовут, а тебя?
Думаю, пусть стоит. Хоть будет кому излить душу.
Изливаю. Проникается.
Высматриваю прохожих. Приап, ты где?
Время идет.
Виталий просит ручку, начинает заполнять кроссворд.
- Думаешь, придет твой редактор? Пусть придет, я сам плюну ему в глаза. Так ты пойдешь со мной?
- Нет.
- А что ж я тут стою?
- Не знаю.
На душе - " Лонг-Айленд" из чувств. Сложный микс ярости, бессилия, любопытства, ведомости... И не могу уйти! И крови жажду!
Курю.
Виталий пишет на моей спичечной коробке свой номер телефона. 8-901-759-73-03. Одалживает свою телефонную карточку. Моя закончилась.
Я набираю номер и делюсь с автоответчиком. Но чувствую - не то.
Только мат может отобразить эту заковыристость чувств. А я неудовлетворенно балансирую на грани, и меня манят просторы нецензурщины.
И тут... Мимо пронесся мужчина в черном и, посмотрев на меня взглядом архангела Гавриила, бросил на ходу:
- Алиса - ты?
- Да. - сказала я и хотела было подумать; - А это - что?
Но "что", толкнув дверь в метро, строго сказало:
- Идем же быстрее!
И я, как влекомый ветром воздушный шар, понеслась, оставив за собой Виталия с кроссвордом, у которого от удивления хитрость выпала из глаз.
Мужчина проскочил через турникет, бегом спустился по лестнице, вцепился в закрывающуюся дверь вагона и закричал: - Ну же! Спускайтесь быстрее! Бегом!
Мой здравый смысл так и остался стоять у лестницы, с грустью наблюдая, как моя неразумная половина проковыляла вниз и вбежала в вагон.
Гулко захлопнулась дверь.
*
Дивный в черном сказал: - Пройдем в другой конец.
Кажется, он просто не мог остановится, однако, уткнувшись в противоположный конец вагона, покрутился на месте и вдруг очень строго на меня посмотрел.
Я подумала он сейчас скажет: - А что вам, собственно, от меня надо?
Он сказал: - А этот мужик кто был? Здесь познакомилась?
- О! И не только! Благодаря вам на " Южной" у меня теперь обширный круг знакомств.
Пропустил мимо ушей.
Сблизи обладатель приапического голоса оказался довольно - таки приличной наружности молодым человеком в запыленной черной джинсовой куртке с металлической набойкой " Harley Davidson", в ковбойских сапогах, с большим модерновым золотым перстнем на указательном пальце, повернутым камушками вниз, и, трудно определить сходу, то ли напускной, то ли запущенной шизоидальностью во взгляде, которую, впрочем, судя по всему, он полагал частью своего обаяния.
Он забрал у меня рассказ, подчеркнув, что рукопись не рецензируется и не возвращается.
Сказал, что я хорошо выгляжу.
И я чуть было не протянула руку, чтобы нащупать в нем человеческое.
Тут он сказал: - Видишь? Девушка сидит, темненькая. Симпатичная, согласна?
- Согласна.
- Вот подойди к ней и уговори сняться для рекламы. Иди, я хочу посмотреть, как ты сумеешь это сделать.
Свист несущегося в туннеле поезда как нельзя лучше накладывался на весь этот нелепый буфф, и я подошла к девушке. Но она сходу отмела мое предложение, думаю, заподозрив подвох. Обладатель приапического голоса тоже присоединился к уговорам, но юная особа была непреклонна.
Поезд остановился на станции. Редактор сказал:
- Не всегда получается. Пойдем в другой вагон.
Мы переместились.
Я достала из сумки два яблока. Одно протянула ему.
Он брезгливо глянул и замотал головой:
- Я не хочу яблоко! Оно ведь кислое?
*
Кто боится чеснока. А кто боится кислых яблок?
*
Захотелось увидеть себя со стороны; стою, жую яблоко, дивный в черном озирается по сторонам.
- Пошли туда! - тянет за собой и вот, мы в другом конце вагона.
Перед нами девица лет восемнадцати. Этакая крепко взбитая румяная доярочка. Так и просится с буренкой на полотно какого-нибудь сельского живописца - самоучки.
- Хочешь сняться для мужского журнала?
- Хочу. - Прелесть хлопает глазками.
- Раздетой сниматься будешь?
- Не знаю... могу.
- А у тебя красивая попка?
- Да... Ничего так... - тянет слова, надувает губы.
- Как тебя зовут?
- Аня.
- Анечка, а чем ты сегодня занималась? - говорит быстро, напирает, прижимает к стене.
Девушка смущается, но отпрянув, говорит с вызовом: - Занималась сексом.
- А оргазм был?
- Был.
- Сколько раз?
- ... Два раза...
- Хочешь со мной заняться сексом?
- С вами? А вы, вообще, кто?
Редактор достает из портфеля свой журнал и показывает.
- Я редактор. Ты думаешь, я просто так тут на тебя время трачу?
Поезд останавливается и, гонимый невидимым хлыстом, редактор тянет нас в соседний вагон.
*
В проеме между сидениями стоит парень. Аня встает рядом, напротив нее ставит свой портфель редактор. Я стою сбоку, доедаю яблоко.
- Ну так как? Хочешь сниматься?
- Хочу. - Глазки блестят.
- Пиши сюда свой телефон. - Протягивает ей свой блокнотик.
Аня пишет.
- Надо все-таки проверить, у тебя ноги - то крепкие?
Редактор нагибается к девушке и схватив ее обеими ладонями с растопыренными пальцами за ягодицы, начинает щупать. Сосредоточенно смотрит в пол. На лице - работа мысли.
Девушка заливается краской, закрывает лицо руками.
Редактор опускается вниз, теперь пробует на упругость бедра, колени, икры.
Стоящий рядом парень ошалело озирается. Шепчет: - Псих ненормальный!
С блуждающей улыбкой грызу хвостик яблока.
Женщина, сидящая напротив, смотрит на меня. В глазах немой вопрос, но я ничем не могу ей помочь.
Редактор привстает и теперь деловито щупает грудь: - Лифчик с чашечками что ли? А размер какой? Второй, первый?
У Ани на глазах выступают слезы. Ей стыдно и вместе с тем... она перед ним распростертая, смотрит, широко раскрыв глаза.
Вот так женщины на одном дыхании отдаются мужчине. А те лишь поправляют пояс и уходят, не подымая глаз.
А мне мерещится, что откуда-то я, наконец, услышу голос режиссера: - Снято! - и софиты погаснут.
Доезжаем до " Серпуховской".
Редактор говорит Ане: - Завтра позвоню.
И она, закусив губу, на лице мука и сладость, тыльной стороной ладони стирает слезу с глаз.
- Хорошо.
Выходим из вагона.
- Это я сделал для тебя, чтобы ты поняла, что такое экстремальное общение. Видела? Она уже готова мне отдаться. Прямо завтра с утра.
- А тебе это надо?
- Дело не в этом.
*
Я вот не знаю, в чем дело. И никто не знает.
Все только предполагают.
Вечером я ходила на кинофестиваль. Смотрела фильм канадца Дона Маккелара "Последняя ночь".
Вот Дон Маккелар полагает, что в последнюю минуту перед концом света Он и Она, стряхнув страх смерти, влекомые то ли зовом плоти, то ли любовью, сольются в бесконечно сладостном поцелуе.
*
" - Я закрываю глаза и вижу твое лицо рядом. Твои полузакрытые глаза, приоткрытые губы... вот здесь, у моих губ. Все так; я прикасаюсь ладонью к своим губам.
- А что такое облатка?
- Пластина из пресного теста для причастия, плоть Господня".

Алиса Мачабели

САЙТЫ ПО ТЕМЕ: