ЗАВИСТЛИВОЕ ОБЛАКО Щедро полил дождь. Задористые, упругие капли шлепались о ступеньки подземного перехода:
- Вот я как! Хлопц!
- А я вот как! Хлопц!
И такой гвалт!
Точно знать свое дело, звучно приземлиться с небес на землю. С небес! Понимаете? А потом, с чувством исполненного долга расслабиться вот так вот, стекать по лесенке, прикасаться к людям, к этим смешным людям, которые, ну чего уж тут, ничего не знают о небесах. Они от тебя мокнут и становятся немного другими, пока не высохнут.
- Чем я отличаюсь от дождя? У меня нет предназначения, - сказал тот, с кем не случилась любовь.
Подземный переход перед гостиницей "Москва" забился. То и дело прибавлялось мокрого, взъерошенного народа.
Каждый день - дождь. Летний дождь - забава. Чувственность так и прет. Мокну и чувствую свое тело, а ты, стоящий рядом, чувствуешь мое. А я - твое. Вот! Вот! Вот!
- Девушка со стройными ногами, задержитесь! Дайте прикоснуться к вам взглядом. Богом клянусь, только взглядом. Я скоро уйду.
Тут постоянно играют классику. Оркестр. Вивальди. Разливается под сводами подземки. Как звучит на пару с дождем!
Мужчина обнимает женщину. Они пытаются о чем-то договориться. Парень в кепке и в реповских брюках тянет девочку потанцевать. И волосы у всех мокрые.
А Вивальди вечность ухватил за хвост, вот она у него на пальцах.
В скрипичном футляре десятки и мелочь.
Худой скрипач в протертых штанах, сшитых портным в минуту душевной муки, отбивая такт величественно нарастающей музыке, дергает правой ногой. И я его понимаю.
Мы все, недобитые интеллигенты, этой дергающейся ногой пытаемся вступить в область тонкой материи. Мулапракрити. Сукин сын. У него все получилось. Родной мой! Твоя музыка вся во мне. Я бы вместе с ней таящим звуком улетел бы к иным берегам.
Но хренушки мне.
А рядом вот молодежь, и двадцати нет, корявые прически, коротенькие дешевые платья, голые ножки, в руках пивко и джин - тоник (отрава) в банках. А в глазах - радость. А почему бы и нет? Под одеждой здоровое упругое тело и бездумное сердце. Парень скалится белозубой улыбкой. Дурак дураком. А она - таит.
А я весь черный, как туча. Я черное завистливое облако.
Ну что поделаешь, если лысинку облило дождем! Мужик с джин - тоником пристраивается к длинноногой и пышноволосой, говорит сальным голосом:
- Вы уважаете Вивальди?
И все - то к ней пристают! И все на нее пялятся, и она даже головы не повернет.
А ведь она не знала, что это Вивальди. Надо запомнить; это - Вивальди.
А мужичок отвалил к девочке попроще: - Вы уважаете Вивальди?
- Ага! Здорово! Такая музыка!
Пьяный мужик с пивком и обручальным кольцом. Такой весь затертый, его жена не любит, волосы жжет себе химической завивкой, во рту золотые зубы, сиськи обвисли - слушает Вивальди. И ведь нравится он ему!
Оркестранты отчужденно глазеют на слушателей.
Дикари с пивом.
А Вивальди это все нипочем. Ему дважды повезло. Когда к нему пришла музыка, и когда он сам ушел. Какая должна быть легкость, когда приходит музыка и когда уходишь.
А дождь все лил. Толстопузик в пиджаке спустился быстренько по лестнице, а в глазах - никакой хитрости. Попавшие под дождь утрачивают на время хитрость, пиво, джин-тоник, Вивальди, одежда липнет к телу, стройные и кривые ножки и столько чувственности!
А сука-жизнь разверзнет пасть и все перемелет своими челюстями и я даже не буду говорить, что будет с этим дальше.
Боже! Почему ты меня не слышишь?
Небо! Приоткрой окошечко, я хочу забросить письмецо.

Алиса Мачабели

САЙТЫ ПО ТЕМЕ: