Уважаемые "фриэнды", вот кухарю "хирурги во взаимодействии с другими проходящими по делу лицами"...
* * *
… начало новой большой главы – до вынесения её названия…

Ну, вот возьмём такое событие – просто одно из случающихся почти каждый день…

Вызывают в приёмное отделение – сегодня моя бригада на «ин-тейке» / на приёме всех больных с острой хирургической патологией… В реанимационной комнате над больным с политравмой уже колдует мой кубинский друг Игнат Монсон – он побывал на паре-тройке одно-двух дневных рабочих совещаний по травме и поэтому считается у нас «специалистом-травматологом»…

В целом очень грамотный хирург Монсон и действительно, пожалуй, лучше всех нас подкован по травме, но быть «подкованным-по-травме» и быть специалистом-травматологом – две значительные разницы… Монсон это, похоже, не совсем понимает. Когда он делится с нами своими знаниями или умением повозюкать по телу больного пробом аппарата УЗИ, это очень хорошо слушается и помощь принимается с благодарностью. Но когда он начинает с безапелляционным видом что-то вещать – это раздражает… Сейчас он поводил прибором по животу больного с травмой черепа, множественными переломами рёбер, костей таза, всех костей обеих нижних конечностей и заключил: «Слава, в животе ничего нет..» Это должно понимать, что Игнат Монсон не нашёл (!) признаков кровотечения в брюшную полость нет… Я откровенно сомневаюсь… Не потому, что я такой умный, просто при таком множественном поражении костей в животе всегда что-то есть… Прошу молодого доктора выписать направление на КТ головного мозга, а сам иду бить челом рентгенологу: «Слушай, после КТ головы – сделай ему КТ живота… Ведь если кровоизлияния в мозг нет, ты ведь и внутривенно контраст можешь ввести для лучшей информативности КТ внутрибрюшных органов, да?»
У больного низкое давление - кровь течёт отовсюду… очень много её в околокостных тканях бёдер, таза… Монсон стягивает таз простынёй … Черные ортопеды смотря на это действие с сожалением – им просто не понять этой жалкой попытки остановить кровотечение из тазовых вен…
«У нас нет инструментов для наружного стягивания костей таза - надо отправлять больного в Преторию…» - просвещают они меня
«Ага…» - радостно отмечаю своё понимание я и тут же задаю дебильный вопрос – «А чей этот больной-то сейчас?»
«Общих хирургов…» - охотно повторяют урок просвещения друзья-ортопеды…
«Ну, да…» - заключаю с безнадёжным вздохом я.

…Через час реанимации больного иду смотреть снимки КТ его живота: в животе полно жидкости… крови, понятно…

«Ребята, попросите доктора Опарина прекратить операции – нам нужно этого больного срочно оперировать… он не доедет до Претории..»

Через час получили операционную… Крови дали всего 4 пакета по 300 мл – этого мало… Гемоглобин больного 1,2… - я видел такое только раз в жизни в Луанде… У чёрной русско-говорящей мед. сестры - обескровливающее кровотечение было связано с внематочной беременностью… Я тогда спас эту женщину аутотрансфузией - переливанием ей её собственной крови…

Буравлю дырку в животе троакаром для надлобковой катетеризации мочевого пузыря… Сестра в панике: «А вы не проткнёте кишку…?»
«Могу проткнуть… У вас есть какие-то мысли?»
«Нет… Я просто боюсь…»
«Если боишься и мыслей нет – иди домой… »

Фокус с катетером не получился – забивают катетер кровяные тромбы (а может там, в животе, полно дерьма??) …
Открываю живот и черпаю в таз кровь: «Цедите и лейте в вену..»
«А можно?» - с недоверием спрашивает анестезиолог.
«У вас есть другое предложение?? Нет? Тогда молчите и лейте…»

… Более 3 000 мл – три литра!!! – крови в животе. Повреждения кишки нет, печень и селезёнка не разбиты. Кровотечение из тазовых вен, к которым сейчас не добраться – больной помрёт много раньше. Тампонирую малый таз четырьмя огромными салфетками и туго зашиваю живот. Последние кожные скобки – на этом этапе больной умирает.…

«Может сердце помассировать…» - растерянно предлагает один из анестезиологов... Реанимировать больного анестезиологов собралось интернациональной группой числом четыре – чёрный молодой парень Могашуа, набожный мусульманин пакистанец Шейх, плохо играющий в нарды любитель кофе-с-коньяком иранец Саид Резаи (иранская революция его миновала), поляк с русскими имением- фамилией Володя Жаров – донимающий меня стихами про «одинокий парус, белеющий в голубом тумане моря ». Такое содружество понятно, т.к. смерть больного на операционном столе считается здесь анестезиологической смертью.

«Коллеги, эта смерть не ваша – у парня кровяное русло пустое, там нет субстрата для работы сердца…»

Поляк Жаров разводит руками и заключает по-русски: «Кто виноват?» и «Что делать?» - жиды и поляки угробили больного…»

…Следующим утром докладываю на утренней конференции: «… больной поступил с большой кровопотерей… мы проволынились над обследованием почти три часа …. Остановить кровотечением традиционным тугим простынным стягиванием раскрытого книгой переломанного таза не удалось… Крови было всего 4 пакета – 1200 мл … Парень весь вытек…»

«Его не надо было оперировать…» - замечает Монсон.

… Засылаю случай в Russian Surginet для обсуждения… Александр Челноков, очень опытный травматолог из России пишет: «Остановить кровотечение могло только наложение специальных клипс для стягивания таза и переливание крови – у вас этих клипс не было, а крови было мало… Эти больные умирают и в специализированных центрах…» Потом добавляет монсоновское: « Не надо было оперировать…»
Спрашиваю его: «А как знать, что в животе при трёх крови нет разрыва печени, селезёнки, кишки?»
«Это уже забота абдоминального хирурга» - ехидно со знаком смайлика  отвечает Александр…
«Ты прав, Саша… Но теперь я могу спокойно спать, зная, что больной умер не от пропущенного мной разрыва органа в животе… »
На что Александр мне тут же вставляет анекдот:
«- Отчего умер ваш приятель? - От гриппа. - Ну, это не страшно ...»

«…Да, Саша, в этом цинизм нашей каждодневной жизни, а реальный образ российского доктора отличен от сладенького пуританского лика русского врача в произведениях русских классиков...»

Из приведенного захватывающего сюжета очевидно, что рассказать о жизни хирурга вне контекста его ежеминутных проблем, профессиональных и других контактов просто невозможно… Тем более не возможно правильно понять и судить его поступки, результаты его работы

Вячеслав Дмитриевич Рындин,
торакальный хирург